ВОЗРОЖДАЮЩИЙСЯ ГИГАНТ (Цивилизация и философия Древнего и Современного Китая)

Проф. д-р филос. н. ПЕТКО ГАНЧЕВ – Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Болгария в Республике Беларусь

Минск БГУ 2006

УДК      1(510)(091)
ББК     87.3(5Кит)
            Г19

Перевод с болгарского
О. В. Бекасовой

Рецензенты:
доктор социологических наук,
профессор А. В. Рубанов;
доктор философских наук,
профессор Т. Г. Румянцева

Ганчев, П.

Г19

Возрождающийся гигант: цивилизация и философия древнего и современного Китая / Петко Ганчев; пер. с болг. О. В. Бекасовой. – Минск : БГУ, 2006. – 391 с.

ISBN 985-485-661-5.

В монографии исследуются духовная культура, философия и цивилизация крупнейшей по населению страны современного мира – Китая, поражающего сегодня поистине фантастическими темпами роста и развития. Дается глубокий анализ влияния тысячелетней культурной традиции на самые различные сферы жизни современного китайского общества.

Книга предназначена для студентов, изучающих историю, культуру, цивилизацию и философию древнего и современного Китая. Будет полезна специалистам-китаеведам, политикам, деятелям науки и культуры, хозяйственного и государственного управления.

УДК 1(510)(091)
ББК 87.3(5Кит)

ISBN 985-485-661-5

© Ганчев П., 2006
© Бекасова О. В., перевод
   на русский язык, 2006
© БГУ, 2006

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая читателю книга предназначена не только для философов и специалистов по древним и современным цивилизациям. Она написана для всех, кто любит философию, ее древние начала и современные рефлексии, любит познавать древние и современные культуры, ощущает в себе шум мирового океана глобализованной современной цивилизации, многоголосие и многоликость истории, ищет ее главный мотив и основные тенденции, чтобы настроить струны своей души на исполнение героической симфонии жизни, предощущая и предвидя будущее, и участвовать в овладении этим будущим, в его формировании.

Настоящая книга является продолжением опубликованной в 1988 г. монографии «Философия и цивилизация (Очерки древнеиндийской и древнекитайской цивилизации и философии)», подготовка к которой была начата мною еще в студенческие годы, при слушании лекций по древнекитайской философии. Уже тогда в немногих прочитанных источниках меня заинтересовала культура и цивилизация двух великих азиатских народов, создавших два ядра дальневосточного центра цивилизации и коренным образом отличающихся от средиземноморской цивилизации с ее двумя ядрами – греко-римским и ближневосточным. Эти Вселенные духа, культуры и цивилизации и до сегодняшнего дня остаются неизвестными большей части европейцев.

Но сегодня, когда человечество в условиях бурно развивающейся глобализации и интеграции всех сторон общественной жизни отдельных народов и государств находится перед множеством опасностей и вызовов, ищет новую философию, в которой соединились бы рациональность, прагматизм и возможности высоких информационных и коммуникационных технологий с гуманизмом и высокой духовностью, вопрос о некоем полном и «законченном гуманизме» (К. Маркс) встает во всей своей масштабности. Это означает, что знание культуры, философии и материальных основ каждого народа должно стать достоянием мирового сообщества. А можно ли сегодня говорить о полноте знания, когда малоизвестны даже основы духовной культуры, философия и цивилизация китайского народа.

Разумеется, высоко оценивая вклад древней и современной цивилизации и философии Китая, я ни на минуту не забываю о том, что дали и дают миру древняя и современная философия и цивилизация Индии, древнегреческая и древнеримская цивилизации и философии, а также современные европейская, американская и японская цивилизации и философии. О вкладах других цивилизаций я буду говорить меньше, но это вовсе не означает, что они не оказывают влияния на современную цивилизацию Китая. Задача автора в данной книге – очертить главный вклад именно древней и современной цивилизации и философии Китая. Достижения древнеримской и древнегреческой культур, цивилизаций и философий вплетены в нашу жизнь и более известны в Европе. Но многие народы совсем мало или почти ничего не знают о китайской цивилизации, культуре и философии.

Лейтмотивом данной книги является идея о диалектическом единстве цивилизации и философии. Развитие древних цивилизаций, переживших испытания временем до наших дней, сопровождалось формированием и отделением философии от мифологии и религии. Однажды возникшая как квинтэссенция древних духовных культур, очертившая «осевое время истории с VIII до IV веков до нашей эры» (К. Ясперс), философия была тем специфическим духовным фактором, который содействовал в огромной степени отстаиванию традиций культур, континуитету, соединению прошлых традиций с нововведениями каждой эпохи, развитию этих цивилизаций до наших дней. Сегодня пример Китая и Индии, сохранивших свои древние традиции и философии, в этом отношении поразителен. И, может быть, не случаен факт, что две первичные оригинальные цивилизации – древнешумерская и древнеегипетская, а также цивилизации инков, майя и ацтеков, не достигшие вершин своих собственных философий, погибают в испытаниях истории, оставив нам руины замечательной материальной культуры, но не пантеоны своего духа.

Знакомясь с историей Китая, следует обратить особое внимание на несколько специфических моментов, воплощенных в великих принципах, характеризующих эту историю, на основе которых создается китайская цивилизация – самая долгая, непрерывная культурная и государственная традиция на Земле в сравнении со всеми остальными цивилизациями. Китай – государство, население которого (1 млрд 300 млн человек) составляет 1/5 всего населения земного шара и, следовательно, имеет полное право быть представителем общечеловеческой цивилизации; это цивилизация, которая долгое время была «закрыта» для остального мира и в самой высокой степени сохранила свою «специфичность», и в этом отношении ее символами являются Великая Китайская стена – единственное сооружение человека, которое видно из Космоса, и «Закрытый город»; это цивилизация, которая, открываясь, следует своим «Путем» во Вселенной, – здесь символом является Великий шелковый путь через пустыню, связывающий «Поднебесную» (Чжуньго – «Серединное государство» – собственное имя Китая) с остальными странами мира и океана, и «Дао» – универсальный закон, путь, основа и начало всех начал, который находится во главе Великого порядка Вселенной и человеческого общества; ее гуманизм – человек не только центр «Поднебесной», но и центр, в котором встречаются и соединяются Небо и Земля, великие начала «Ян» и «Инь»; стремление к гармонии, выраженное не только в искусстве и архитектуре, но и в гармонии между поколениями, сохраненной в глубокой и здоровой традиции вплоть до сегодняшнего дня; достоинство и уверенность в своих силах, которые сохранились в этой цивилизации, пережившей эпохи страшного упадка и разрухи, но которая, как гигант, вот уже четверть века возрождается незнакомыми миру темпами в одном неудержимом восходе; и не на последнем месте высокое, не сравнимое ни с чем другим уважение во все эпохи к знанию и мудрости.

Поэтому я рад, что смог написать эту книгу, в которой как «относительно законченное художественное целое» показан Путь и Сущность древней и современной китайской цивилизации, в которую воистину жизненно вплетена ее великая философия. Надеюсь, читатели обогатят свои знания о Китае, этом «возрождающемся гиганте», который лидировал на планете с древности до XV в. и сегодня вновь восходит, поражая фантастическими темпами роста и развития, и предлагает иную альтернативу в культурном развитии человечества, заложенную глубоко в его цивилизационной идентичности. Я рад, что в год Китая в России эта книга выходит на русском языке, в Беларуси, внося посильный вклад в укрепление добрых отношений между Болгарией, Беларусью, Россией и Китаем. Может ли желать лучшей награды посол любой страны!

В заключение выражаю искреннюю благодарность госпоже Аделине Ивановой– секретарю парламентской группы Национального движения «Симеон Второй» в Народном собрании Республики Беларусь, госпоже Стефке Добревой – старшему библиотекарю в библиотеке Народного собрания Республики Болгария, профессору, доктору философских наук Василию Николаевичу Новикову – директору Института философии Национальной академии наук Беларуси, и, конечно же, Венете Бачваровой за готовность, с которой они мне помогали в поисках необходимой литературы по исследуемой теме. Сердечно благодарю профессора Василия Ивановича Стражева – ректора Белорусского государственного университета за содействие в издании монографии, профессора Владимира Леонидовича Клюню – проректора БГУ, и сотрудников Управления редакционно-издательской работы БГУ за помощь при подготовке рукописи к печати.

Автор

ВВЕДЕНИЕ

ЦИВИЛИЗАЦИЯ И ФИЛОСОФИЯ

Приступая к знакомству с древней и современной китайской цивилизацией и философией, рассматриваемыми с точки зрения общих закономерностей развития мировой цивилизации и философии, вначале мы попытаемся определить эти явления, их внутреннее единство, объяснить понятия, их определяющие, как и важный вопрос об одной или многих земных цивилизациях.

Понятие, или категория, «цивилизация», приобретшее широкое употребление после 80-х гг. XX в. в связи с возникшими глобальными проблемами и обозначившимся новым этапом глобализации после окончания холодной войны и нарастающей динамикой исторического процесса, имеет свою историю.

Согласно последним данным (Вопросы философии. 2006. № 3), понятие «цивилизация» впервые ввел в научный оборот и дал четкую характеристику двух этапов развития человечества: (дикость) варварство и цивилизация, арабский ученый Ибн Халдун (XIV в.). К сожалению, европейским читателям более известно имя шотландского историка и философа Адама Фергюсена (1723–1816), который употребил это понятие в XVIII в. По мнению некоторых исследователей, термин «цивилизация», образованный от французского слова «civiliser» – смягчаю нравы, просвещаю, а также от латинского слова «civitas» – город, впервые употребляется в сочинении графа Оноре Габриеля Рикети Мирабо (поэт и идеолог французской буржуазной революции 1789 г.) «Друг народа, или трактат о народонаселении», опубликованном в 1757 г. и вызвавшем бурные восторги^1.

То, что понятие «цивилизация» начинает употребляться в эпоху бурного восхода капитализма как общественного строя, неслучайно. Только при нем, в сущности, создаются условия и предпосылки для более целостного связывания различных существовавших до тех пор в истории региональных цивилизаций, изолированных этносоциальных общностей. Было дано начало действительным процессам глобализации, формы которой видим в относительно законченном виде в конце XIХ – начале XX в., когда все пространство земли освоено и начинаются интенсивные процессы развития производительных сил и мировое разделение труда. Философы, историки, культурологи, этнологи той первой эпохи, констатировавшие это явление, все еще не могут предложить его целостное объяснение. Не видна связь между материальной и духовной культурой и общественно политическим строем. В блестящих произведениях Ф. Ницше, О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина ставится акцент главным образом на духовный фактор – культуру, религию, но не на связь и взаимную обусловленность между материальными и духовными факторами. Этот целостный анализ мы увидим лишь в работах Ф. Энгельса, Даниэла Белла, Фернана Броделя и других².

Ключ к пониманию сущности цивилизации в ее нераздельном единстве с общественным строем и культурой данного общества предлагает нам Ф. Энгельс в одном из своих классических произведений «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Он отмечает, что цивилизация – это степень в развитии культуры, «общества, в котором разделение труда, проистекающий из этого обмен между отдельными лицами и объединяющее два типа процессов товарное производство ведут к полному развитию и осуществляют переворот в целом старом обществе»³. Цивилизация – это степень развития общества, когда на основе непосредственных личностных отношений в производстве и потреблении в условиях первобытного общества в результате разделения труда возникают сложные производственные и общественные отношения. В этих качественно новых условиях связи между отдельными индивидами осуществляются с помощью специально созданных средств. Непосредственное наглядное представление заменяется средствами абстрактной связи. Тут не имеет значения, каковы их роль, функции и цели. С момента возникновения, но в рамках эпохи, длившейся, вероятно, тысячи и десятки тысяч лет, в течение которой произошел качественный прорыв от дикости и варварства к цивилизации, последняя обречена во все нарастающей степени усложнять систему общественных отношений, ограничивая до предела возможность наглядного представления, эмпирического восприятия объектов и самое важное – последствия деятельности каждого отдельного индивида. Достижение «прозрачности» в отношениях, о чем писал еще К. Маркс в первом томе «Капитала», возможно лишь в теоретической форме, на уровне научного познания, когда на основе широких информационных и коммуникационных связей будут созданы условия для развития каждого человека и его полноценного участия в общественных отношениях.

Возникновение цивилизации как историческая степень культуры вместе с тем является и отрицанием родового общинного строя и утверждением первого классового общественного строя – рабовладельческого. Каждая фаза классового строя и его специфической экономической структуры и политической организации – это уже, по существу, степень и форма развития классовой цивилизации.

Разделение труда в широких масштабах, приведшее к возникновению товарного производства, создает материальные, экономические основы цивилизации. Степень экономической основы, на базе которой возникает цивилизация, Ф. Энгельс характеризует несколькими пунктами: «1. Введением металлических денег, а этим самым и денежного капитала, процентов и ростовщичества. 2. Появлением торговцев как посреднического класса между производителями. 3. Возникновением частной собственности на землю и ипотеки. 4. Появлением рабского труда как господствующей производственной формы»⁴.

Разделение труда, приведшее к возникновению частной собственности и классовому разделению общества, порождает и три других больших фактора, без которых ни древние цивилизации, ни современная цивилизация не могут быть поняты. Эти три фактора: государство, буквенная письменность и города. Через них осуществляется системная целостность общества и целенаправленно управляется его деятельностью (государство и буквенная письменность). Это формы, в которых наиболее адекватно проявляется единство разделения деятельности и культурная деятельность членов общества (города). При этом интеграция, регулирование и управление деятельностью индивидуумов осуществляются по строго определенному экономическому, политическому и территориальному признакам и т. д. Как подчеркивает Ф. Энгельс, первый фактор – «общая связь цивилизованного общества – это государство»⁵, которое в классовые периоды – исключительно государство господствующих экономических и политических классов и групп.

Со своей стороны город (civitas) – общественная форма, в которой формировались первые государства при переходе от родового к рабовладельческому строю, которые символизировали господство победившего рода, родовой общины над остальными родовыми общинами (Афины, Спарта, Рим, Урарту, Мемфис, Хастинапур, Магадха, Шан, Чжоу и др.). И на Западе, и на Востоке мы видим все те же полисы-государства в одной и той же эпохе, которые, хотя и разделены полосами дикости в пространстве Ойкумены, выбирают две основные формы политического управления – демократию и диктатуру, тиранию, деспотию. Город, на ранних стадиях развития цивилизации – город-государство, также символизировал качественно новую ступень производящего общества после неолитической революции, его независимость от земли, от климата и циклов времен года и т. д. Говоря другими словами, город – первая форма общественной жизни, в которой люди в большей степени чувствуют себя свободными от природы и, осуществляя свою специфическую социальную деятельность, осознают ее и осмысливают как нечто отличное от природы⁶.

Открытие письменности является фактором, значение которого для интеллектуального развития человеческого рода, возникновения и развития человеческой цивилизации трудно переоценить⁷. Очень точно о факторах, обусловивших возникновение письменности, и о последствиях этого открытия пишет И. Е. Гельб в своей замечательной книге «Опыт изучения письменности (основы грамматологии)»: «Везде в древнем мире письменность появлялась в период внезапного роста всех тех разнообразных элементов, совокупность которых мы обычно называем цивилизацией. Когда бы это ни происходило, появление письменности совпадает по времени с таким толчком в развитии государства, ремесел, торговли, промышленности, металлургии, средств и путей сообщения, сельского хозяйства и приручения домашних животных, по сравнению с которыми культура всех предыдущих периодов, характеризующихся отсутствием письменности, выглядит исключительно примитивно. Но не стоит ратовать за то, что появление письма является единственным фактором, благодаря которому возникла цивилизация. Скорее можно считать, что совокупность факторов – географических, социальных и экономических, ведущих к возникновению развитой цивилизации, одновременно создавала комплекс условий, при которых не могли бы обойтись без письменности. Или, говоря другими словами, письменность существует только в условиях цивилизации, а цивилизация не может существовать без письменности»⁸. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно только представить ликвидацию всех средств информации и всей информации современной цивилизации, всех написанных до сих пор книг и других носителей информации, в основе которых лежит именно письменность. Если это произойдет, то гибель цивилизации будет неизбежна. Более того, человечество погибнет как род, потому как немыслимо с уже достигнутой ступени развития вернуться в первобытнообщинный строй.

Коротко очерченные факторы возникновения цивилизации говорят о ее внутреннем единстве с общественно-экономической формацией. Но если для категории общественно-экономической формации на передний план выходит экономическая и социально-политическая структура, система господствующего способа производства, состоящего из определенных производительных сил и производственных отношений и различных элементов общественной надстройки – идеологических отношений, идеологии и идеологических институтов, то для цивилизации на передний план выходят факторы культурного, материального или духовного характера.

Со своей стороны именно культурологический аспект исследования общества (с точки зрения формы, специфических способов, подходов, средств и целей, предназначения, протекающих на различных уровнях социальной деятельности) позволяет нам понимать диалектику формаций и цивилизаций как факторы развития человечества на различных этапах истории в отдельных регионах, в различных социально-географических ареалах. В этом смысле цивилизация не отличается от формации ни по пространственному аспекту, ни по времени. Но так или иначе, цивилизация возникает на определенной ступени формационного развития человеческого общества. И цивилизация, и формация, как формы общественной жизни, во многих случаях проявляющихся в одном и том же социально-экономическом, социокультурном и социополитическом феномене, существуют и разворачиваются в одном и том же социальном пространстве. Тут даже может быть выделена определенная зависимость, закономерность. Насколько менее развита одна общественно-экономическая формация, настолько сильнее ограничено ее пространство и настолько существеннее выходят на передний план специфические черты культуры цивилизации, созданной на основе этой формации. И наоборот, в более развитых формациях (в данном случае капиталистической) ее универсальность в пространстве является предпосылкой для того, чтобы специфические черты входящих в нее цивилизаций отступили на задний план, а вперед выступили бы общие черты, универсализирующие и саму капиталистическую цивилизацию.

Не случайно исследователи придерживаются мнения, что только высокоразвитая в информационно-коммуникационном и технологическом отношении общественная формация может придти к полному покрытию универсальной для всего человечества формации и цивилизации. «В качестве всеобщей категории исторического материализма (мировая цивилизация) – пишет Л. И. Новикова – фиксирует общие для всех народов основания и путь социального прогресса. Как конкретно историческое понятие она отражает асинхронное развитие этого процесса с первых очагов цивилизации в море дикости и варварства через локальные, а затем региональные цивилизации, каждая из которых представляет в своем регионе целостный мир (античный, арабский, европейский) к мировой цивилизации, которая в первый раз начинает складываться в эпоху капитализма»⁹.

История человечества, и особенно современная история, позволяет нам сделать вывод о несостоятельности тезиса о том, что определенные этносоциальные общности и расовые группы образуют определенные типы цивилизаций, что специфика той или иной цивилизации и вообще социокультурной формы общественной жизни зависела от специфических национальных черт данного народа и т. д. Эта реакционная по сути идея, лежащая в одной либо другой форме в геополитических доктринах нацизма и фашизма, по отношению к другим народам и в особенности к развивающимся странам, не выдерживает никакой научной критики. Существовавшие в прошлом локальные цивилизации, отражающие многообразие и многовариантность исторического процесса, основывались на локальном характере общественно-экономической формации (например, рабовладельческие формации и цивилизации Месопотамии, Египта, Индии, Китая, Персии, Греции, Рима и феодальные формации и цивилизации европейских государств, Индии, Китая, Японии, Арабского халифата, Российской империи, Османской империи и т. д.).

Единство и различие между формацией и цивилизацией могут быть найдены и в диалектике прерывности и непрерывности исторического процесса, традиций, наследственности и т. д. В этом отношении если при формационном анализе общественной системы акцентируем прерывность, радикальную смену определенного способа производства, экономическую базу и соответствующую ей общественную надстройку с другим, более высоким способом производства, базисом и надстройкой, то при анализе того же общества с точки зрения цивилизации отмечаем сильную преемственность во множествах элементов материальной и духовной культуры, уровне общественного богатства и его использовании. «Чтобы не потерять плоды цивилизации, – пишет К. Маркс, – люди вынуждены менять все полученные в наследство общественные формы в тот момент, когда способ их отношений (commerce) уже не соответствует полученным производительным силам»¹⁰.

Представление различных аспектов и моментов анализа категории цивилизации¹¹ и изложенное до сих пор, хотя и в тезисной форме, позволяет нам определить цивилизацию¹² как такое сложное общественное образование, которое характеризуется определенной степенью: 1) рационального усваивания (опознание и преобразование) действительности особенным, культурным способом; 2) разделения деятельность и распределения и употребления созданных материальных и духовных продуктов; 3) развития общественного богатства в соответствии с материальной основой общества – его способ материального производства¹³.

Где и почему возникают первые оригинальные древние цивилизации, оказавшие непосредственное или косвенное воздействие на весь следующий исторический процесс развития человечества? Во всяком случае, это были первые ядра, вокруг которых закрутилась аморфная масса дикости и варварства и начала структурироваться, организовываться и постигать свою этническую и культурную идентичность субъекта истории. В поисках ответа на этот вопрос за прошедшие два века написаны тысячи книг по истории, археологии, этнографии, истории культуры, истории философии, религии и т. д. После каждого нового археологического открытия границы возникновения первых протоцивилизационных очагов смещаются все глубже в далекую древность. Так, если ранее считалось, что протоцивилизационные очаги цивилизации возникают где-то около 5–6 тыс. лет до н. э., то сегодня, после археологических открытий при с. Гайоню (Диарбекир, Турция), археологи и историки уже основательно утверждают, что эти границы еще более далеки, около 10–12-го тысячелетия до н. э.¹⁴.

Европейским читателям будет интересно узнать, что на стадии протоцивилизации и даже цивилизации 4–5 тыс. лет до н. э. достигают и некоторые племенные образования населения Балкан на юге от реки Дунай. Последние археологические открытия в Долине царей – Казанлыке и Восточных Родопах – святилище в Перпериконе и гробнице Орфея при с. Татул (Болгария) подтверждают это.

Мощный толчок к возникновению первых цивилизаций, прежде всего в так называемом Месопотамском котле¹⁵, а после того, возможно через несколько столетий в Египте и Индии, а затем в Китае от 4 тыс. лет до 2000 г. до н. э., дала так называемая неолитическая революция, приведшая к изменению в материальных основах общества и утвердившая как основную производящую сферу земледелие. Последовало первое большое разделение труда на земледелие и скотоводство, а позже и отделение ремесел привело к длительному овладению определенными плодородными пространствами и оседлому образу жизни около больших рек в теплом поясе, к созданию городов, классовому разделению общества, возникновению государства, письменности, металлических денег и т. д. Если проследить первые крупные очаги цивилизации, то можно увидеть, что они расположены как бы на дуге, на одной и той же ширине севернее экватора и группируются около крупных рек (Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Хуанхэ и Янцзы).

Не все из них, как и ряд других материальных и духовных факторов, приведшие в совокупности к возникновению и существованию на протяжении тысячелетий – а в лице Индии и Китая – и до сегодняшнего дня – первичных оригинальных цивилизаций¹⁶, были налицо сначала. Но при каждой из них существовал тот необходимый минимум, который позволял обществу осуществить качественный прыжок и от стадии варварства перейти в своем целостном социально-культурном развитии в стадию цивилизации. Определенно, это не была революция, произошедшая в одну ночь или в один день, а совершалась она столетия и даже тысячелетия, за такую эпоху общество достигало своего нового качества через наслоение ряда количественных изменений. Как эти, так и ряд других, возникших позже изолированных первичных цивилизаций майя, инков и ацтеков в доколумбовой Америке и в доколониальной Африке, многие государства проходят через различные стадии¹⁷.

Но вопреки сильной специфике каждой первичной оригинальной цивилизации, и особенно первых четырех оригинальных цивилизаций человечества – Месопотамия, Египет, Индия и Китай, все они имеют ряд общих черт, которые, в свою очередь, определенно их обособляют по сравнению с так называемой западной цивилизацией, начало которой дает греко-римская античная цивилизация. Так или иначе, они рассматриваются как цивилизации Древнего Востока.

Наличие большой разницы не только в духовно-культурном развитии Индии и Китая, например, по сравнению с остальным, так называемым западным миром, наследником преимущественно греко-римской и иудейской культурной традиции, но и специфических форм как в древности, так и в средневековой экономической организации этих обществ, поддерживает постоянно актуальную тему о так называемом античном и азиатском способах производства как о двух путях, двух закономерностях развития цивилизации или просто как двух вариантах реализации единого исторического процесса человечества.

Правильное научное понимание этого вопроса основывается на методологическом принципе многообразия исторического процесса, рассмотренного в его единстве как выражение объективной необходимости, глобальной логики общественного развития. Законы истории, объективные, необходимые существенные связи и отношения между многими факторами общественного развития, которые независимы от сознания и воли людей, действуют не как механические природные законы. Весь этот непрерывно обогащающийся комплекс факторов развития приводится в движение актуальной, живой, социальной деятельностью людей, которые действуют в ответ на те или иные свои потребности, интересы, представления и желания. Все это становится причиной того, что общественные законы проявляются как тенденции, как абстрактные средние линии в массе эмпиричных условий и обстоятельств, форм жизни, культурных особенностей и т. д., хотя они и являются законами социальной деятельности людей. При этом отдельные тенденции не просто реализуют необходимость, которая проистекает от закона в той или иной форме, но реализуют ее в различной степени с более или менее специфическими элементами. В сущности, это различные варианты, в которых осуществляется единая историческая необходимость, закономерность общественного развития¹⁸.

Исторический опыт развития человечества, известный сегодня науке, дает нам возможность сделать вывод, что от соотношения тех или иных факторов на основе определенной производственной формы появляются одни или другие возможности и в действительности реализуются варианты общественного развития с более диалектическим или более консервативным зарядом. В известном смысле можно, конечно, с оговоркой, говорить, что до определенной степени некоторые из сложившихся вариантов общественной формы ведут общество в своеобразную «глухую улицу» и надолго задерживают его эволюцию до появления некоего внешнего позитивного или негативного воздействия, которое пробуждает силы для подъема или для противодействия и сохранения через развитие. Более того, можно определенно считать, что там, где пресловутое «колониальное рабство» европейских народов не сопровождалось геноцидом по отношению к местному населению и продолжалось в течение более длительного периода, образовался генетический заряд-синтез культуры метрополии и местных культур для подъема тех, когда-то слабых и застывших в своем развитии обществ, то, что мы наблюдаем сегодня в Юго-Восточной Азии. И наоборот, там, где «колониальное рабство» сопровождалось геноцидом или существовало в продолжение относительно краткого периода времени и не был дан этот заряд-синтез, сегодня наблюдаем, что эти общества, как, например, на Среднем и Ближнем Востоке или Экваториальной Африке, погрязли в коррупции и негативных настроениях против бывших метрополий, они беспомощны в своих усилиях модернизоваться.

Методологический ключ к анализу многообразия форм в русле единого универсального общественно-исторического процесса всего человечества, для диалектики факторов, утверждающих основы первых классовых формаций и цивилизаций, дает нам К. Маркс в своих исследованиях форм, предшествующих капиталистической форме производства, и конкретно так называемых «азиатского» и «античного» способов производства¹⁹. Исходным началом, как видно из рукописей Маркса, возникновения различных классовых форм эксплуатации и способа жизни, а в более общем плане и возникновения цивилизации, является «земледельческая община» от этапа разложения родового общинного строя. Под влиянием этих исследований и открытий, проведенных в конце его жизни, Ф. Энгельс дополняет к английскому изданию «Манифеста Коммунистической партии», что «сельская община с общим владением землей является или являлась в прошлом основой первобытной формы общества от Индии до Ирландии»²⁰.

Развившееся до определенного уровня производство, позволившее человечеству постепенно оторваться от «пуповины природы» (К. Маркс), несет в себе различные возможности, сложившиеся ввиду взаимодействия множества факторов природного, экономического, политического и социокультурного характера, для утверждения тех или иных, более высоких, нежели примитивные, родовых форм общественной жизни.

Знакомство с историей древних больших цивилизаций – Индии и Китая, Греции и Рима, оказавших влияние на все последующее развитие человечества, открывает нам многообразие форм отношений между различными факторами экономического, политического и социокультурного характера. Само рождение и эволюция рабовладельческого строя предлагают нам такое разнообразие форм – Древняя Месопотамия и Древний Египет, Древняя Индия и Древний Китай, древние Афины и Спарта, Древний Рим²¹. И поэтому решительно необходимо пересмотреть схемы наших представлений об этом строе, которые мы создаем себе на основании изучения только некоторых форм «классического» рабовладельческого строя – Афины, Рим, не прослеживая при этом стадии его эволюции.

Исследование этого множества форм общественной жизни в условиях первых классовых цивилизаций убедительно показывает нам, что азиатская и античная формы производства не являются каким-либо особенным общественным строем, каковым их объявляли некоторые марксистские авторы²², они лишь различные фазы рабовладельческого строя и в известной степени его варианты. Азиатский способ производства – начальная форма разложения родовой земледельческой общины, т. е. ранний рабовладельческий строй, законсервировавший особенности, которые как тенденции были прерваны в древних Афинах после описанной и объясненной Ф. Энгельсом политической революции Солона и Клистена²³. С другой стороны, неслучайно анализ рабовладельческой формации связывают с историей древних Греции и Рима, где этот строй развивается в своих классических, зрелых, наиболее полно выражающих его сущность, формах. Различия между античным и азиатским способами производства обусловлены рядом факторов цивилизационного характера, вне рамок единой исторической необходимости этого строя, этого типа цивилизации. Так, если при азиатском способе, исследованном на базе индийской общины, собственность на землю как на основное средство и на предмет труда – государственная, предоставленная в общинное владение, а в Китае и в частное пользование²⁴, то при античном способе производства, исследованном на примере древних Афин, Спарты и Рима, земля используется одновременно и как государственная, и как общинная собственность. Это различие, но общее в двух случаях – наличие рабовладельческого способа эксплуатации, порабощения личности. «В азиатской и классической древности преобладающей формой классового угнетения, – пишет Ф. Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» в 1887 г., – было рабство, т. е. не столько экспроприация земли массами, сколько присвоение их личности»²⁵. Говоря другими словами, налицо первая классовая цивилизация, основанная на «отношениях личной зависимости», как вновь подчеркивает К. Маркс²⁶.

При обширных пространствах первых индийских, китайских и других восточных деспотий основная форма организации поселений – села, интегрированные государственной властью, олицетворенной неким деспотом, императором и т. д. При таких условиях едва ли было возможно владеть, по сути, контролировать пространство даже при все еще небольшом количестве населения, и поэтому особенно важной задачей было поставить население в зависимое положение. На некоторых этапах существования этих государств-деспотий, поскольку и велика была власть верховного деспота – фараона, вана и т. д., это были классовые общественные образования, при которых господствующие классы использовали бюрократическо-чиновничий аппарат этих государств для реализации своих целей и интересов. Именно деспот с помощью сложного, иерархически созданного бюрократического аппарата присваивал часть добавочного продукта первых земледельческих общин. Нелепо, наивно и неверно представлять эти восточные деспотии созданными одним изолированным владетелем на вершине, имеющим при себе массу эксплуатируемого и подчиненного населения. Наверняка даже и слуги этих восточных деспотов имели больше привилегий и жили более обеспеченно по сравнению даже с самым свободным родовым общинником, стоящим вдалеке от органов политической власти. На базе значительного добавочного продукта, который увеличивался при победоносных войнах и при увеличении количества рабов, осуществляется разделение труда, процветание культур древних восточных цивилизаций – Месопотамии, Египта, Индии и Китая. «В большинстве основных азиатских форм, – указывает К. Маркс, – связующее звено, возвышающееся над всеми этими малыми коллективами, является высшим собственником или единственным собственником, в силу чего действительные общины проявляются только как наследственные владельцы. Так как оно является действительным собственником и действительной предпосылкой коллективной собственности, только это может быть представлено чем-то особенным, стоящим выше множества действительных отдельных коллективов, в которых каждый отдельный человек, таким образом, фактически лишен собственности… Добавочный продукт … принадлежит, это понятно само по себе, этому высшему единству. Поэтому в условиях восточного деспотизма и юридически кажущегося отсутствия при нем собственности в реальности в качестве его основы существует эта племенная или общинная собственность. Принадлежащие всем условия действительного присвоения посредством труда, интеграционные каналы, играющие весьма важную роль у азиатских народов, средства сообщения и т. д. представляются в этом случае как дело рук высшего единства – деспотического правительства, возвышающегося над мелкими общинами»²⁷.

По существу, эти функции родовой земледельческой общины в других географических и исторических условиях проявляются и при так называемом античном способе производства. В силу определенных причин первые древнегреческие государства, давшие содержание началу древнегреческой цивилизации, образуются на основе отдельных родовых или племенных общностей и проявляются как города (полисы) государства – Афины, Спарта, Родос и т. д., ведущая линия их развития привела к развитию форм рабовладения и превращения в коллективного эксплуататора по отношению к внешнему миру, в связи с чем исходному «субъекту» – земледельцу-воину, гражданину полиса – необходимо было заменить земледельческий труд преимущественно военными (Спарта), военно-торговыми (Афины) и политическими занятиями»²⁸.

Не схожа ли эта ситуация и с положением и в Древнем Риме, и в государстве Магадха, и других древнеиндийских государствах или в Инь (Шан) и в Западном Чжоу в Древнем Китае? Анализ этих различных форм дает основание В. Н. Никифорову говорить о трех вариантах возникновения рабовладельческого государства из полиса²⁹.

Для этой ранней эпохи возникновения рабовладельческого строя цивилизации очень интересен проанализированный К. Марксом факт, свидетельствующий о том, что, когда начинается разделение деятельностей и обмен на первичном общинном уровне, появляется больше возможностей для динамичного экономического и культурного развития, очерчиваются предпосылки для выхода из установленных форм производства и общественной жизни. Эта идея в полной мере действует и сегодня, в условиях современных развитых обществ. И напротив, когда разделение деятельности осуществляется внутри земледельческой общины, между ее членами, находящимися в одинаковые отношения к существующим средствам производства и производимым благам, то создаются предпосылки для консервации этих форм производства и жизни, и это разделение деятельности становится средством для задержания процесса установленной общественной формы и цивилизации на основе создания каст или при измененных внешних условиях цехов и т. д.³⁰. Исторический опыт человечества показывает, что более высокая общественная формация и цивилизация развивается не из основных элементов этой классической структуры консервативных общественных форм производства и жизни, а из менее или более сторонних, специфических элементов при относительном наращивании их роли. Этот вывод, сформулированный весьма в общем виде, характерен и для неклассического перехода от родового общинного строя посредством земледельческой общины к феодальной общественной формации. «Единственная преграда, – отмечает К. Маркс, – с которой данная община может столкнуться в своем отношении к природным условиям производства – к земле (если мы сразу же перейдем к народам, ведущим оседлый образ жизни), как к своим собственным, является другая община, которая уже располагает этими условиями как собственным неорганичным телом. Поэтому война – это один из самых первобытных видов труда каждой из этих естественно сложившихся общин как и для удержания собственности, так и для ее получения… Если вместе с землей завоюют самого человека как органическую принадлежность земли, то его завоюют как одно из условий производства, и таким образом возникает рабство и крепостная зависимость, которые быстро извращают и видоизменяют первоначальные формы всех общин, сами превращаются в базу последних. В силу этого простая организация получает негативное определение»³¹.

Здесь необходимо сделать два вывода, имеющих значение для понимания динамики развития человеческого общества, цивилизации. Первое, вопреки заложенным в родовой общине предпосылкам для перехода не только к рабовладению, но и к феодализму, а позднее и к капитализму, это никогда не происходит в чистом «классическом» виде. В данном случае необходима или некоторая степень рабовладения, или внешний пример взаимодействия (что широко наблюдается в молодых европейских государствах, включая и Болгарию) с распавшейся Римской империей и Византией. Коротко говоря, необходима определенная степень социальной зрелости человечества, конкретного общества, которая бы обеспечила переход к более высоким формам или помогала бы отстающим быстрее подняться на его уровень. Отсюда и второй вывод: исторический опыт человечества показывает, что существовавшие до сих пор типы общественно-экономической формации не сменяются в линейной последовательности и не являются абсолютно обязательными для каждого общества. Они выражают логику мирового исторического процесса, но не логику конкретных национальных историй, которые развиваются под воздействием многих факторов не только внутреннего характера, но и регионального и глобального характера. Это так, потому что история – это многолинейный открытый процесс, при котором непрерывно наблюдаем борьбу между двумя или более главными и множеством второстепенных тенденций. При этом не всегда наиболее развитая в политическом и военном отношении страна задает тон дальнейшему развитию человечества, а в ряде иных случаев это осуществляют другие, конкурирующие с ней страны, которые в силу своей культурной и исторической идентичности выбирают другие пути развития, более адекватные для сложившейся глобальной ситуации и потребностей ее развития. В противном случае никогда не было бы смены мирового лидера, история была бы однолинейной и легко предсказуемой. В действительности же все происходит с точностью до наоборот.

Но для того, чтобы уловить единство мирового исторического процесса среди пестрой мозаики исторически сложившихся общественных форм и культур, необходимо, чтобы появилась мысль, познание на уровне философии истории диалектической материалистической философии. Потому что, «чтобы это осуществить, – писал известный советский востоковед академик Н. И. Конрад, – нужно принять во внимание историю целого человечества, а не только историю какой-либо группы народов или стран. Такие понятия, как «Европа», «Азия», «Африка» и т. д., – понятия географические, а не исторические. В самом лучшем случае они принадлежат к исторической географии. Также абсолютно ненадежными являются такие понятия, как «Восток» и «Запад». В лучшем случае они обозначают группы народов, но и то имеют различное у разных народов ... и при том изменяющееся содержание»³².

Философия и конкретно научная философия истории – самый могучий инструмент для постижения сущности цивилизации, смысла одной культуры, законов общественно-исторического развития, потому как она сама – продукт этой культуры, цивилизации, общества. В философии отражается не только абстрактная природа конкретного общества и в рамках человеческой цивилизации как целого, но и степень духовно-практического усваивания объективной действительности. Постепенно отделяясь от других форм духовной культуры, философия проявляется как особенная форма, рефлексия, которая может познавать целое и себя самое как духовное отношение, усилие человека по отношению к миру, природе и обществу. «Так как каждая истинная философия является квинтэссенцией своего времени, – писал молодой К. Маркс, – то в силу необходимости наступает такое время, когда философия не только внутренне, по своему содержанию, но и внешне, по своему проявлению, входит в соприкосновение и во взаимодействие с действительным миром своего времени. Тогда философия перестает быть определенной системой по отношению к другим определенным системам, она превращается в философию вообще по отношению к миру, становится философией современного мира»³³.

Именно благодаря «взаимодействию с реальным миром своего времени» философия раскрывает тайны своей роли в жизни той или иной цивилизации, общества. Философия не возникает только лишь с возникновением цивилизации. Она не относится к тем необходимым и достаточным условиям, предпосылкам для возникновения цивилизации. Она не присутствует и при очертании характеристики любой из существующих цивилизаций. Философия возникает на определенной более зрелой ступени формирования цивилизации. Эта ступень может быть определена как кристаллизация общественных классовых отношений, утвердившееся разделение умственного и физического труда, которые постепенно позволяют отделить и обособить рациональное знание от религии и мифологии. Разумеется, философия не возникает на голом месте, подобно Афине Палладе, из головы Зевса, притом в полном боевом снаряжении. Ее возникновение сопровождается продолжительным процессом количественно-качественных преобразований в материальные и духовные структуры цивилизации. Философии предшествует протофилософия в лоне мифологии и религии, в ежедневном эмпирическом знании и народных языческих верованиях, магии и т. д. На это указывают памятники всех известных нам древних цивилизаций³⁴.

История цивилизаций древних государств – Индии, Китая и Греции, которая, хотя и является вторичной цивилизацией, обогащает человеческую историю множеством достижений духовной и материальной культуры, показывают нам, что философия возникает почти одновременно в период с VIII до VI в. до н. э. «Веды» и «Упанишады», Будда, Вардхамана (Джина) в Древней Индии, Лао цзы с его учением о «Дао», Конфуций в Древнем Китае, Фалес, Анаксимандр и Анаксимен, Пифагор, Парменид и т. д. в Древней Греции являются яркой иллюстрацией того, что в эту эпоху произошел радикальный переворот, революция в познании и способе развития цивилизации. Бытие общества уже достигло определенной степени зрелости, когда от множества количественных наслоений осуществляется переход к новому качественному состоянию цивилизации. Цивилизация, или точнее, цивилизации того времени независимо от своих специфических форм развития материальной и духовной культуры следуют единой глобальной логике. Это было, как охарактеризовал его великий немецкий философ Карл Ясперс, «осевое время истории»³⁵.

Как видим, философия не возникла одновременно с возникновением цивилизации, но, сформировавшись однажды, она стала важным, могучим фактором, который в единстве с другими, указанными выше, обеспечивает жизненность цивилизации. Почему это так, трудно объяснить в нескольких словах. Вероятно, необходимы исследования о роли философии в прогрессе целой социальной системы общества, начиная от системы духовной культуры и рационального знания. Предлагаемая книга – своеобразное введение к этой обширной и сложной теме. Но фактом остается то, что из множества древних цивилизаций только Индия, Китай, Греция, где возникла и расцвела философия, вопреки превратностям судьбы, вопреки серьезным испытаниям и катаклизмам в истории этих народов, смогли выжить, дав начало европейской и всей так называемой западной цивилизации (древние Греция и Рим) и сохраняя в себе великие начала восточных цивилизаций (Индия, Китай). И напротив, от грандиозных цивилизаций Древней Месопотамии и Древнего Египта, Вавилона и Персии, майя, ацтеков и инков сегодня остались только руины памятников материальной культуры и письменные свидетельства их духовной культуры. В этих цивилизациях философия так и не появилась, они остановились и погибли на уровне мифологии и религии, в преддверии философии.

Появление и формирование каждого нового явления – это революция. Появление философии – это революция в мышлении, переход от мифологии и религии к рациональному осмыслению мира, революция, сопутствующая и следующая по отношению к революциям в общественных структурах на переходе от родового общинного к рабовладельческому строю, к зрелым устойчивым формам цивилизации³⁶. Но во многих случаях предвещавшие появление и установление новых общественных структур и отношений философские учения отдельных мыслителей были обращены в прошлое. Так, и Сократ, и Платон в Древней Греции выражают интересы родовой аристократии, а не новой рабовладельческой аристократии. Ряд мыслителей Древнего Китая, такие как Лао цзы и Конфуций, идеализируют прошлое как «золотой век» китайского общества.

Как «эпоха, постигнутая в мыслях» (Гегель), как самосознание цивилизации, философия по своей рациональной природе независимо от тех или иных конкретных форм и направлений в конечном счете антидогматична. А это уже предпосылка к тому, что в периоды испытаний и кризисов, великих дилемм, она может найти решение вопроса, который возникает перед той одной либо другой цивилизацией: «Быть или не быть?»

Многообразие проявлений философии, требующее и многообразия определений, имеет свою начальную точку в ее сущности в мировоззрении, в логической системе знаний в форме понятий, суждений, категорий, законов, теорий, учений об объективной действительности – природе, обществе, человеке и в самом мышлении, сознании. Отношение человека к миру, мышления к материи, сознания к бытию, субъективного к объективному и т. д. – это основные темы, которые являются конкретизацией «основного философского вопроса» с его двумя гранями – первична или вторична соответственно материя или сознание и как они соотносятся между собой, и может ли сознание познавать материю и преобразовывать ее в процессе материально-практической деятельности. Именно как мировосприятие, осознание, опознание мира и отношение человека к нему, возникает философия. Этапы ее оформления – это этапы достижения самосознания человека о самом себе, о своем обществе и цивилизации.

Какие основные моменты формирования философии можем выделить в общих чертах, как конкретный анализ этого процесса прослеживается на примере только древнекитайской философии? Блестящее исследование формирования древнегреческой философии предлагает известный английский философ, историк философии и культуры Дж. Томсон в своей книге «Первые философы»³⁷. В книге «Философия и цивилизация (Очерки о древнеиндийской и древнекитайской цивилизации и философии)» я провожу сравнительный анализ философий этих древних цивилизаций с философией Древней Греции³⁸.

Вместе с возникновением, обозначением и формированием философии этот процесс характеризуется определенными качественными изменениями в самой системе духовной культуры и прежде всего в системе мышления.

На первое место медленно, но постепенно и неуклонно выходит процесс осознания и осмысления единства и различия между природой и обществом, человеком и природой. До тех пор в системе мифологии «человек – космос (природа) – общество» царило нераздельное единство. Отсутствовали любые собственные, специфические характеристики, любые разделительные линии. Космос (природа) рассматривался через схему интуитивной, образно представленной структуры рода, племени, а природные явления – как причина событий в обществе. Вещественность жизни и смерти³⁹ – все элементы этих представлений, предшествовавших философскому мышлению. Но разложение на роды, осознание места рода в системе и отношениях других родов, разделение труда, отношения между различными видами деятельности, возникновение торговли, осознание различия между жизнью и смертью, телом и душой ставит вопрос и об их глубоком, субстанциональном единстве, необходимости (Мойра, Ананке), которая господствует над всем, о верховном, едином порядке Космоса и общества (Дао, Логос, Рита и т. д.).

Конечно, философия рождается не только из мифа, как считает известный русский философ А. Ф. Лосев⁴⁰. Она рождается под влиянием импульсов материально-производственной практики развития рационального знания и нарастания элементов рациональности в ежедневном сознании, но ее лоно, бесспорно, как отмечает К. Маркс, мифология и религия⁴¹. И это доказывает не только древнегреческая, но и древнеиндийская и древнекитайская философия. Неслучайно первые философские системы являют собой образцы такого совместного существования, нерасчлененности с мифологическими и религиозными элементами. Более того, некоторые философские учения, даже в своих развитых формах, как пуповиной связаны с мифологией и религией – учение Сократа и Платона, Конфуция и т. д.

Как новые социальные условия оказывают влияние на трансформацию мифа и рождение философской абстракции, показывает нам Дж. Томсон. Возьмем только пример мифа о Мойре и Ананке. «Именно в тот период, когда уничтожались последние следы племенных обществ, рядом с Мойрой (мифологическая древнегреческая ткачиха нити жизни каждого человека. – П. Г.) появляется орфическая фигура Ананке. Это слово обычно переводится как «необходимость»…, но его значение было более конкретным – «принуждение», «насилие». В литературе Ананке сначала появляется в трудах Гераклита и Парменида, подверженных влиянию орфизма. Гераклит соединяет Ананке и Мойру вместе как сущность, фактически их отождествляет; Парменид приписывает качества Мойры Нике и Ананке. Столетием позднее в «Государстве» Платона Ананке узурпировала место Мойры и даже присвоила ее веретено.

Во всей греческой литературе, начиная от Гомера, понятие (принуждение) и boydeia (рабство) были тесно связаны, причем первое из них постоянно прилагалось как обозначение и состояния рабства, и тяжелого труда, и мучений, которым подвергались рабы»⁴².

Но постепенное достижение высшего единства, общего, соседствовало и с постижением (осмыслением, духовным усвоением) особенного, различия. Со своей стороны постижение различия – это уже предпосылка для постижения противоположностей, из которых выстроено единство, общее, от борьбы между ними, а следовательно, и идеи о противоречии. Это на первом месте различие между землей и небом, мужем и женой, между старой родовой аристократией и новым рабовладельческим классом, между последним и рабами и т. д. И везде видим, что источник данной идеи – теогоническое, а скорее космогоническое представление, заложенное в мифах и религиях древних цивилизаций: Брахмана, пракрита и пуруша в древнеиндийской мифологии и религии, представленные четырьмя Ведами и Упанишади; Инь и Ян у древних китайцев и Тянь (небо); земля (Гея) и небо (Уран) у древних греков, согласно «Теогонии» Гезиода, воспринятая от «Енума елиш» древних шумеров и вавилонян.

Более внимательное ознакомление с конкретным содержанием этих представлений о различии, противоположностях и противоречиях, по существу, показывает нам две традиции – европейскую (Гераклит, Аристотель, Гегель) и азиатскую – восточную (индийскую и китайскую) в понимании этой основной для диалектической философии проблемы.

В качестве третьего основного момента, характеризующего возникновение философии и вообще существование любой философии, вырисовывается осознание различия между объективным и субъективным, материей, духом, сознанием, душой, первичным, вторичным и т. д. Как видим, этот момент тесно связан с первыми двумя. Вообще, все основные моменты, характеризующие возникновение философии, находятся в системном диалектическом единстве, потому как сама философия, как отмечает А. Н. Чанышев, – это системное рациональное мировоззрение⁴³.

Такая ситуация установилась только в новейшем времени, как отмечает Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», философия характеризуется основным философским вопросом, а от самого своего возникновения она, хотя и в неявном виде, включает его в свою систему как существенный момент, очерчивающий ее специфику относительно других форм духовного восприятия мира (религия, наука, мораль, искусство).

Ставя явно или прикрыто (эксплицитно или имплицитно) вопрос об отношениях между материей и сознанием, объективным и субъективным, миром и человеком, философия как рациональное знание освобождается от антропоморфизма, характерного для мифа⁴⁴. Она не просто – новая форма, но и новое содержание, которое независимо от подхода – метафизический или диалектический (Парменид и Гераклит), антропологический или онтологический (Сократ и Аристотель) – стремится к верному рациональному познанию объектов (самих по себе), какими бы они не были – сам человек или природа.

Разграничение субъективного и объективного во всех их проявлениях привело к формированию представления о созданном человеком, об обществе не просто как о части природы, а как о специфическом человеческом распоряжении. Не случайно понятия о «Логос» и «Дао» обогащаются первыми политическими и юридическими предписаниями. Неслучайно понятия «закон» и «управление», возникшие в эпоху утверждения цивилизации, заняли важное место в философии, занимающейся вопросами организации общества. И опять-таки неслучайно самая древняя книга, посвященная «Науке управления», или «Артхашастра», начинается с объяснения философии как науки. Все более определенно общество как специфическое «человеческое правило» связывается с различной человеческой деятельностью, с формирующимися на их основе отношениями, вопросами собственности и имущественного ценза. В эту эпоху впервые находим осознание собственности как предпосылку для различия и основу специфической организации – как в «Артхашастре» Каутиля (Чанака) – IV в. до н. э., так и в «Государстве» Платона и «Политике» Аристотеля – IV в. до н. э.

Разделение труда, обособление умственной деятельности, усиление роли ремесел и торговли расширяли границы Ойкумены и содействовали росту рационального знания. Отдельные элементы рационального знания все чаще систематизировались яркими умами древности и помогали математике, астрономии, медицине, географии. Со своей стороны, наличие и авторитет рационального знания все более определенно показывали не только невыдержанность и неверность мифов, но и являлись предпосылкой для критицизма. Так, в Греции, после легкой иронии Гомера, создавшего свой великий эпос в условиях безраздельного господства мифологии, появляется поэзия Стехизора с его сухим и сдержанным критицизмом, а в Древнем Китае после «Ши цзин» («Книга песен») возникает поэзия Цюй Юаня (IV–III вв. до н. э.), который в своих «Вопросах к небу» подвергает сомнению достоверность мифов о происхождении мира и божественной роли «вана».

Вплетенный в гигантскую «драму природы» (Г. Франкфорт), человек не только осознает ритмы природы, время различных природных явлений, от которых он зависит, но пытается уловить условия, которые сопутствовали этим, на первый взгляд, одинаковым циклам. Запертый в безысходности закрытых циклов, древний человек постепенно поднимается до идеи переходности, смены вещей. Если вначале жизнь и смерть были фактами с одинаковым значением для человека, то позже они становятся стадиями, событиями со специфической значимостью. Смена богов, формирование идеи их возникновения (Гимн сотворению мира – «Ригведа»; «Теогония» – Гесиод и т. д.), смена династий и царств (пять великих императоров – основателей Древнего Китая, фараоны в Древнем Египте и связанное с ними летоисчисление) – все это было предпосылками для формирования определенной философской идеи о становлении, развитии «непроявленной» и «проявленной» материи в системе Санкхя – Древняя Индия, «вспыхивающий и угасающий огонь» Гераклита, хаос и космос Эмпедокла – все это примеры понимания становления в его философском смысле⁴⁵.

Формирование философской идеи о становлении (изменении, движении), хотя и в смутной форме, это уже серьезная предпосылка для создания сравнительно целостной концепции диалектики, понимаемой как развитие мира и каждой его формы через преодоление тех или иных противоречий, в силу внутренних причин и внешних воздействий.

Важным моментом, которого не хватало такой концепции и осознание которого представляло новый шаг в качественном обособлении философии как логического системного рационального мировоззрения, была «Причинность». В мифологии и религии причинность как способ связи между вещами, как звено в цепи взаимной зависимости, не существует. Случайная конфигурация явлений «кто?», а не «почему?» доминируют в мифе и религии. «Двойник» или божественное, абсолютное и т. д. начало являются виновниками какого бы то ни было события. Но понимание природы связи между двумя или более явлениями, процессами, постановка вопроса «почему?», а позже и «как?» уже открывало горизонты мысли древних к осознанию иррационального описания и объяснения универсальной взаимосвязи между вещами, универсальной закономерности мира.

Разумеется, как причинность, так и взгляд на универсальную связь между вещами, связь между единичным и общим, объективным и субъективным, противоположностями, их борьба и единство или их дополнение, взаимодействие через единство рассматривали не в сегодняшнем их понимании, не как абстракции, отразившие достижения общественно-исторической практики и научного познания, а абстракции, отразившие реальности разлагающегося рода и расцветающего рабовладельческого строя в специфических для него древних Индии, Греции и Китае.

Однако фактом является то, что все эти моменты, как и момент возникновения исторического взгляда на вещи и на самое философское знание, были решительными шагами к обособлению философии, которая из обыкновенной «любви к мудрости» (философия древнегреческая) превращается в значимый духовный фактор, ядро идеологий классовых цивилизаций, то есть, по словам К. Маркса, ядро всей этой системы от идеи о «практическом духовном освоении мира». Может быть, именно в этой характеристике философии заложена тайная, но могучая роль философии в сохранении цивилизации.

Сознательно постигая идею об общем и различном, об общем и единичном, о противоположностях и их единстве, о становлении, развитии, причинности и историзме вещей и мира, древние индийцы, китайцы и греки неосознанно выковали духовное оружие в виде диалектической философии для сохранения и прогресса цивилизации. Даже если и не была сформирована как самостоятельная законченная система и присутствовала только как отдельные идеи в существовавших в древних цивилизациях философиях, диалектическая философия была тем главным мотивом, той главной идеей, которая пронизывала все философские системы и любое рациональное знание, становясь инструментом как воли каждого из древних индийцев, китайцев и греков, так и целой цивилизации в мобилизации собственных сил для очередного подъема через преодоление невозможного.

Сегодня, с высоты достигнутой ступени развития общечеловеческой цивилизации, материальной и духовной культуры, с богатой, неохватной для конкретного ума степени развития философского знания, множества философий в рамках единой философии, мы не можем, подобно К. Марксу, не подчеркнуть, что древние греки, индийцы и китайцы навсегда останутся учителями современного человечества, потому как они первые показали, хотя и с грандиозной наивностью, природу всякого естества, окружающего нас, хотя бы и в сумеречном свете⁴⁶. Древние индийцы, греки и китайцы первыми показали, что отдельно взятое общество, цивилизация, выработав свою философию, дающую ответы на все опасности и вызовы, которая закладывает основы его жизненной стратегии, сохранится вопреки страшным испытаниям истории и пребудет в веках.

Библиографические ссылки

¹ См.: Цветков А. И. К истории понятия «цивилизация» // Цивилизация как проблема исторического материализма (Социально-философские вопросы цивилизации). М., 1983. Ч. 1. С. 13.

² См.: Ницше Ф. Так говорил Заратутра. София, 1972; Шпенглер О., Закат Европы. София, 1922. Т. 1, 2; Тойнби А. Исследование истории. София, 1991; Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения: В 2 т. София, 1957. Т. 2; Бродель Ф. Материальная цивилизация.  София, 2003; Белл Д. Культурные противоречия капитализма. София, 1996.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 2. С. 366.

⁴ Там же. С. 368.

⁵ Там же.

⁶ См. подробнее: Город и государство в древних обществах. Л., 1982. С. 161.

⁷ Неверно, что некоторые цивилизации, как, например, цивилизация инков, не создают письменность. У них она проявляется в весьма специфической форме так называемых «узелков». См.: Город солнца. М., 1981.

⁸ Гельб И. Е^. Опыт изучения письма // Основы грамматологии. М., 1982. С. 211.

⁹ Новая и новейшая история. 1983. № 4. С. 88.

¹⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 27. С. 403.

¹¹ См.: Мчедлов М. Социализм: становление нового типа цивилизации. М., 1981; Цивилизация как проблема исторического материализма (Социально-философские вопросы цивилизации). М., 1983. Ч. 1–3; Новая и новейшая история. 1983. № 4.

¹² Здесь мы вовсе не ставим вопрос о так называемых внеземных цивилизациях и возможном отношении внеземной цивилизации к ним, проблема, о которой ряд интересных книг написан А. Д. Урсулом. См., например: Проблема внеземных цивилизаций. М., 1984; Эволюция. Космос. Человек. Кишинев, 1986.

¹³ См.: Ганчев П. Природа и общество, перспективы цивилизации // Философская мысль. 1983. Кн. 5.; Ганчев П. и др. Экологические вызовы будущего. София, 1989; Цивилизация как проблема исторического материализма. Ч. 1. С. 8; Краткий словарь по философии. М., 1982. С. 383; Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5. С. 465.

¹⁴ См., например: Кобищанов Ю. М. На заре цивилизации (Африка в древнейшем мире). М., 1980; Африка еще не открыта. М., 1967; Африка: встречи цивилизации. М., 1970; Если только несколько лет назад исследователи считали наиболее древним существовавший более 7000 лет назад фортификационный комплекс, созданный обитателями первичного Иерехона, насчитывающий от 1500 до 2500 человек, то сегодня, после открытия в Андоле замечательного города, это представление изменяется. См.: Более девяти тысяч лет // Правда. 1986. 10 июля.

¹⁵ См.: Цивилизация и исторический процесс. М., 1983. С. 11–73.

¹⁶ Там же. С. 11–72.

¹⁷ Там же.

¹⁸ См.: Марксистко-ленинская теория общественного процесса. М., 1981.

¹⁹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 3, 13, 25 (ч. 2), 42, 46.

²⁰ Там же. Т. 4. С. 424.

²¹ Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. М., 1966.

²² Там же.

²³ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 21; Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. С. 350.

²⁴ См.: Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. М., 1975. С. 198, 203.

²⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 21. С. 348–349.

²⁶ Там же. Т. 46, ч. 1. С. 100.

²⁷ Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству. М., 1940. С. 6–7.

²⁸ Бородэй Ю. М., Келле В. Ж., Плимак Е. Г. Наследие К. Маркса и проблемы теории общественно-экономической формации. М., 1974. С. 57.

²⁹ См.: Никифоров В. Н. Восток и всемирная история. М., 1975. С. 198; Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. М., 1966. С. 31.

³⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 23. С. 352.

³¹ Там же. Т. 46, ч. 1. С. 480.

³² Конрад Н. И. Запад и Восток (статьи) / Гл. ред. Вост. лит. М., 1972. С. 452.

³³ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 105.

³⁴ Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. М., 1984; Чанышев А. Н. Начало философии. М., 1982; Шахнович М. Первобытная мифология и философия. М., 1982.

³⁵ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.

³⁶ См.: История философии / Под ред. Г. Ф. Александрова и др. Т. 1. Философия античности и феодального общества. София, 1946.

³⁷ См.: Томсон Дж. Первые философы / Пер. с англ. М., 1959; Он же. Исследования по истории древнегреческого общества, М., 1958; Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1963–1969. Т. 2; Гегель Ф. История философии. София, 1972. Т. 1.

³⁸ См.: Ганчев П. Философия и цивилизация (Очерки по изучению древнеиндийской и древнекитайской философии и цивилизации). София, 1988.

³⁹ См.: Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. М., 1984; Поэма о Гильгамеше // Мировая литература. Поэзия Древнего Востока. М., 1973.

⁴⁰ См.: Философская энциклопедия. 1964. Т. 3. С. 457; Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1983. Т. 1. С. 105.

⁴¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 3.

⁴² См.: Томсон Дж. Первые философы. С. 228.

⁴³ См.: Чанышев А. Н. Начало философии. С. 40–41.

⁴⁴ См.: Лосев А. Ф. История античной эстетики (ранняя классика). М., 1963. С. 105, 128, 129.

⁴⁵ См.: Томсон Дж. Первые философы. С. 258; Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. С. 173, 200.

⁴⁶ Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 471.